Был праздник Пасхи. В кабачках звенели кружки.
Господь к мольбе сидельцев Думы снизошел.
Его велением восстал из гроба Пушкин,
Махая тросточкой, по Невскому пошел.

Дань изумления машинам, лампам, крышам
Воздал сполна поэт, но бардов слух остер.
Белее мела Пушкин стал, когда услышал
Господ, рассевшихся на лавке, разговор.

- Прикинь, братан, Наташка пилится с чучмеком.
- В натуре гёрла сверхпутана, тэк-растэк!
Чува понтуется, дивайс - Эдита Пьеха.
Прикид нехилый отбашлял папан чучмек!

- Кенты, как с бабками?
- Да семь кусков, не трусь-ка!
Поляну, тёлок забашлять МОГЁМ вполне!
- Пардон, вы знаете, - спросил их классик, - русский?
Зовут как город ваш? Названье как стране?

- Ты даун, чел, иль тупо косишь под балбеса?
Санкт-Петербург, Россия-мама, идЕот!
Взмолился Пушкин: „Где надгробие Дантеса?
Пусть встанет срочно и опять меня убьет!“